Alexander Price
Город медленно, но верно окутывала ночная пелена. Вдоль пустующих дорог загорались фонари, светофоры отключались и неразличимыми становились информационные таблички. Закрывались магазины, гасли вывески с надписью "открыто". Птицы мирно замолкали, бездомные собаки и коты разбредались по помойкам и подвалам, скуля от холода и боли. Темное небо заволакивали тучи, грозясь вот-вот разразиться громом. Улицы становились все более безлюдными и в каком то смысле даже опустошенными. Казалось, город готовился ко сну. Он будто засыпал, отдаваясь во власть то ли приятных снов, то ли ночных кошмаров. Когда на самом деле отдавался смерти. Он умирал, терял признаки жизни. Всего на несколько часов, для спящих душ - всего на несколько мгновений. Того, кто говорил, что ночью жизнь приобретает краски, а город - загадочную, манящую своей неизвестностью красоту, Алекс без каких либо разбирательств упекал в обезьянник, так сказать, в отрезвительном порядке. Одного часа обычно было достаточно для того, чтобы к бедолагам явилось осознание истинной реальности. Какая к черту красота, когда на соседней скамейке сидит убитый то ли горем, то ли пропущенной дозой героина наркоман, извергающий тошнотворные ароматы трехнедельного похмелья? Какие, мать их, жизненные краски, когда "скорые" едут с очередного места преступления не в городскую больницу, а сразу в морг? Такова реальность, спускающаяся на город холодными ночами. И никакая иначе.
Рабочий день уж давно подошел к концу, а он все продолжал колесить по городу, проверяя очередной участок на наличие в нем подозрительных лиц. Только утром поступила наводка от неизвестного информатора, что в одной из северных районов города будет производиться передача контрабанды от поставщика дилеру. Само собой разумеется, никому не хотелось в пустую прожигать свое драгоценное время, которое можно было потратить на куда более приятные и полезные дела. Никого не волновала очередная шайка малолетних преступников, что пытались доказать не только белу свету, но и, в первую очередь, самим себе, что они уже взрослые и вольны самостоятельно вершить свою судьбу. Наивные дети. Ввиду отсутствия иных "добровольцев", Алексу пришлось взять на себя проверку поступившей информации, которая, к слову, оказалась недостоверной. Никаких подозрительных лиц капитаном замечено не было. Если не считать трех стритрейсеров, решивших попытать удачу и устроить заезд с бывшей легендой подпольных гонок. Ко всему прочему, Прайс знал абсолютно все улицы, дворы и городские закоулки как свои пять пальцев, а потому загнать нелегалов в тупик ему удалось в два счета. Правда, после душевного разговора с сей троицей, на душе Александра остался неприятный осадок. Конечно, не каждое же патрулирование две полуголые и вымазанные до пяток тоннами тональника и помады девицы пытаются тебя совратить. Тебя - женатого мужчину, чей брак и без того трещит по швам. Да и нахлынувшие воспоминания о былых днях не давали покоя. В таком, довольно-таки неприятном состоянии Прайс заканчивал проверку и выезжал в строну дома, где его, быть может, ожидало подписание мирного договора, а может...и объявление войны.
Часы показывали полночь. "Наверное, уже легла спать. Завтра понедельник. Ей рано на работу вставать..." Размышляя о своем, Алекс завернул на полицейской машине во двор, даже не задумываясь о наличие свободных мест для парковки - его место никогда и никем не занималось. Соседи сами не позволяли себе такую "роскошь" и других, приезжих уберегали от нечистой, по-хорошему советуя перегнать автомобиль в другое место. Нет, причиной был не страх, как можно подумать по-началу. Прайс не только следил за порядком в городе, но и просто был добрым и отзывчивым человеком, который всегда поможет в трудную минут, пусть особой общительностью никогда не отличался. Его уважали не только за закон, по которому он ловил и сажал преступников, но и за человечность, коя не была им потеряна даже после пятнадцати лет службы. Службы там, где деньги отравляют человеческие сердца, а зависть с отчаянием упокаивали их грешные душонки. Прайса не раз спрашивали, как ему удается "содержать" себя в чистоте. Не раз пытались узнать, что является причиной его невосприимчивости к той гнили и грязи, что целыми днями обволакивали его сознание. И раз за разом вторил он неустанно: "Мое спасение хранится дома, в объятиях жены". Одни восхищались их семейным благополучием, считая их идеальной парой, другие же по черному завидовали, при каждом удобном случае напоминая Алексу, что все хорошее имеет обыкновение быстро заканчиваться. Сначала мужчина сомневался, поддаваясь на провокации, но приходя домой и встречаясь взглядом с любимой женщиной, понимал, что их любовь куда крепче закаленной стали. Вскоре он и вовсе перестал обращать внимание на броские фразочки завистников, сравнивая те с жалобным писком беспомощных котят. А сейчас...сейчас он невольно думал, что они...они были правы. Ведь всему хорошему, что он имел в жизни, приходит конец. И недалек момент, когда Прайсу уже нечем будет дорожить и не за что бороться.
Заглушив двигатель, Александр взял с соседнего сиденья забитую документами папку и вышел из машины, тяжело выдыхая от усталости. Он захлопнул водительскую дверцу, включил сигнализацию и не спеша направился к подъезду, глазами выискивая на верхних этажах окна их спальни - единственные окна их небольшой и уютной квартиры, что выходили на внутренний двор. Свет не горел. "Может правда спит?" Зайдя в подъезд, мужчина проверил почту, которой оказалось на удивление много - конец месяца, пришли счета. "Только этого сейчас не хватало!" Мысленно негодовал Прайс, поднимаясь по лестнице на седьмой этаж. Так он пытался хоть на сколько то отсрочить неизбежное. Как делал это практически каждый день на протяжении последних двух месяцев. "Как мне все это надоело..."
Вот уже ключи в замочной скважине, два оборота и характерный щелчок - дверь сама подалась, пропуская из квартиры тонкий, едва заметный лучик света. Замерев на секунду, он будто забыл как дышать. Да и в тот момент ему вовсе не требовался воздух. Он не нуждался ни в чем, кроме как в понимании. И не в чьем-либо, а только в ее. Ему было необходимо ее понимание, которое, к сожалению, уже давно отсутствовало. Зайдя внутрь, Алекс как можно тише закрыл за собой дверь и снял ботинки. Могло показаться, будто бы он крался то ли как хищный зверь, то ли как трусливый зайка, не желавший стать чьей-нибудь добычей. Однако, Прайс до последнего надеялся, что Эстер спала и видела приятные сны, а не сидела на кухне и не ждала его с работы, и просто напросто не хотел ее в случае чего разбудить. Стянув с себя куртку, перекладывая мешающиеся документы из одной руки в другую, и повесив ее на должное место, он направился босиком в свой рабочий кабинет, где первым делом бросил папку на кожаное кресло - самое видное место, дабы потом по обыкновению не выискивать одни среди множества других, не менее важных бумаг. После Александр проследовал на кухню, где не только горел свет, но и был слышен звук закипающего чайника. Все равно уж ничего не изменить. То, чему суждено случиться, обязательно случится. Хочет он того или нет.
- Терри? - Позвал Алекс нежно любимую жену, медленно проходя на кухню. Он остановился прямо в дверном проеме, опираясь на совсем недавно прибитый косяк. - Ты чего не спишь? - Спросил он полушепотом, встретившись с Эстер взглядами. Мужчина не мог предугадать, что будет дальше и в какую заоблачную даль унесется их разговор, но при этом был морально и физически готов ко всему - к любому повороту событий. По крайней мере, Алекс так думал. Он же не знал и даже не догадывался, что его ожидало в ближайшем будущем...
